Эх, шикарный день, шикарные люди и шикарные моменты, которые сегодня прямо-таки не кончаются, чему этот сгусток энергии безумия определённо рад. Нет, ну конечно были сегодня и стычки, но они были столь незначительными, что кажется, будто всё всего лишь сон, который остался с неприятным осадком, медленно, но верно испаряющимся где-то в глубине подсознания. Люди шли по своим делам как, обычно оглядываясь на паренька, который весь день шатается по городу и филонит от заседаний своего не малоизвестного клана. Ну а зачем ходить на какие-то собрания, если, во-первых, никто не считает тебя главой клана, во-вторых, если всегда на таких заседаниях его замещает мать ставшая советником Шоукая. Что сказать, баба с возу – кобыле легче, хотя если честно парень себя никакой кобылой или бабой не считал, только вот зачем тут эта поговорка не понятно. Ну и фиг с ним!
Восемнадцатилетний юноша с красными глазами очень ярко выделялся из толпы, но ему-то что – без разницы. Как рассматривают, так и отвернутся по своим делам, а сам он продолжит свой путь любимой летящей и радостно-восторженной походкой, с довольной ухмылкой, играющей на губах. Ему весело, он хочет выпить и с кем-нибудь переспать, но вот только двое достойных кандидатов на последнее желание где-то там гуляют, ну и пусть. Чем бы дитя ни тешилось, да и надо сказать Мадео не был таким уж прям собственником готовым пасть порвать за свою собственность, хотя возможно это было и оттого, что брюнет ни к кому особенно-то и не привязывался. Так что вполне возможно, что подобный исход только в будущем и произойдёт, но далеко не сейчас. Информатору не нужно об этом задумываться, так он и не задумывается. Просто продолжает свой путь по различным районам города, не замечая взглядов, шепотков и криков. Мир – банален до ужаса, банален и безумен, но вот если что-то случается, то и банальность исчезает где-то там. Она ждёт своего звездного часа, пока безумие вершит свою справедливость и выстраивает свои правила, но оно скоротечно в отличие от той же банальной серости, которая окружает всё, что только возможно и невозможно. Вот, например, и сейчас эта банальность начинает потихоньку отступать, уступая место первородному безумию. О да, ночь – время безумия, а она начинается после захода солнца и наступления темноты. Сейчас зима и потому темнеет быстро, холодный воздух клубами пара вырывается из лёгких через носоглотку и растворяется в воздухе как дымка от сигарет. А безумие всё наступает, в воздухе уже отчётливо чувствуется запах убийства, аромат чьей-то прогнившей крови этого города. Ему-то всё равно, но он знает это, Мадео всегда всё знает и всё чувствует, так как впитал в себя ещё с самого детства энергетику города и поглотил её целиком, забирая себе больше, чем положено и до сих пор поглощая как ненасытное существо пожирающее что-то запретное, восхитительно. Пожрать безумие и выплёскивать его на остальных, что может быть лучше? Вот и сам брюнет не знает ответа, только подчиняется этому потоку, а иногда и сам направляет. Убить кого-то? Да не проблема, только дай какое-нибудь флэш-лезвие, а дальше дело за воображением. Если нет даже этого, то можно и голыми руками, но сначала пытать, заставляя жертву медленно умирать в мучительных конвульсиях и агонии, смотреть ей в глаза и наблюдать, как сознание медленно пропадает, угасая в глубине. Забраться на вершину пика, слиться с безумием на мгновение в единое целое, а оно позволит это сделать, и потом воссоздать где-то там, в воображении мир, состоящий из всех возможных цветов и в то же время только из двух. Жуткий чёрно-красный мир, в котором правит безумие. Да уж, по этому молодому человеку совершенно точно плачет психушка, но он туда не идет, и туда его не забирают. Знают – не поможет, станет только хуже. Так пусть же эта очевидная болезнь развивается своим чередом. Отец сам хотел, чтобы его сын был дьяволом, вот он им и стал. Пусть не жалуются, ведь можно сказать это было предсмертное желание старика.
Свернуть в проулок, тёмный и безлюдный, пройти несколько таких же кварталов не озираясь но, идя довольно-таки громко из-за тихого подсмеивания, которое с завидной регулярностью меняло то тональность, то характер и громкость. Никто и не думал трогать этого человека, хотя давно могли и пристрелить, но вот не знаешь, что сделают потом с самим стрелком, ведь пусть этот Тенрю и безумец, коих нигде не встретишь, но не последний человек в городе. Да уж, он всех преступников знал и даже заглядывал к ним на огонёк порой выпить чего-нибудь, ну или чем они там ещё занимаются. Так вот. Ночь. Точнее тёмный вечер. Улица и переулок. Фонарь разбитый, как всегда. И где-то что-то закричало, хотя всё же будет правильней сказать кто-то и не закричал, а завизжал, как зарезанная свинья давится своим визгом. Это вызвало смех, дикий такой хохот который не скончался на протяжении всех десяти минут, что Шоукай простоял в том месте. Но всё уже давно затихло, когда красноглазый таки перестал хохотать и отправился к предполагаемому месту преступления. Хотя почему предполагаемому? Оно действительно произошло, и даже Тенрю мог с точностью определить сколько метров ему осталось до того места. Что сказать, эти улицы он знал как облупленные и потому он вышел к кровавому месиву в переулке через минуту, не больше и ни меньше.
- Оххо-хо, детка, да кому ж ты так дорогу-то переступила? – через смех елейным голосом спрашивал Мадео у трупа.
В ответ он ничего не получил, кроме противного бульканья исходящего из горла из которого всё ещё хлестала кровь. Место было шикарным надо сказать. Украшения и декорации великолепны, а труп выполнен в изумительном качестве. Месиво, мясо, лужа крови и спермы преступника, который, судя по всему, решил подрочить у трупа своей жертвы, и смыться.
Ну надо же, я был так рядом с маньяком, кажется, мне чертовски повезло. Эта мысль так рассмешила нашего небезызвестного Тенрю, что тот даже театрально закатив глазки, обхватил свои плечи руками и состроил гримасу испуганной кисейной барышни, которой повезло не встретить маньяка, но всё равно шокирована. Да, хохот был оглушающим, что даже в пору было по земле кататься, так что сей псих всего-то сложился пополам от хохота у стенки здания, держась одной за живот который уже болел от такого насыщенного смеха и второй закрывал глаза, чтобы не видеть этой картины, дабы не рассмеяться ещё больше. Ну что за человек?